Игорь Конышев, экс-начальник Управления по работе с регионами госкорпорации «Росатом»: Переселение Муслюмово – это уникальный опыт, который пригодится России еще не раз

Печальная и поучительная история села Муслюмово дописана практически до конца. Она получила огласку в конце 80-х годов прошлого века, когда на волне перестройки мир узнал о немалом (700 с лишним дворов) уральском селе на берегу реки Теча, загрязненной в конце 40-х годов прошлого века радиоактивными стоками ядерного комбината «Маяк». Подступы к реке преграждали колючая проволока и столбы с объявлениями, запрещающими любое использование речной воды; впрочем, муслюмовская живность надписей не читала, да и сами сельчане протоптали в пойме немало тропок. Визуально Муслюмово как нельзя лучше подходило на роль символа бесчеловечного режима, ввязавшегося в противостояние с цивилизованным миром и преступно равнодушного к судьбам простых людей – собственно, для многих оно и стало таким символом. По сути же, драма сельчан тесно связана с высокой героикой развития ядерных исследований и технологий, начало которым положили изъязвленные, затянутые в черные перчатки руки Марии Кюри-Склодовской. В истории покорения атома много великих и горьких страниц. Муслюмовская страница – одна из тех, которые хочется поскорее перелистнуть, если нельзя вырвать с корнем. Однако выдрать из истории не получается – ни эту страницу, ни предыдущие, самые трагические и ужасные, написанные не нами.

Процесс добровольного отселения жителей села Муслюмово, инициированный и начатый в 2006 году тогдашним Федеральным агентством по атомной энергии и правительством Челябинской области, близится к завершению. Это уже история наших дней, то есть во многом история нравов и одновременно один из самых масштабных экологических проектов, реализованных в последние несколько лет. Об истории и проекте мы беседуем с бывшим начальником Управления по работе с регионами госкорпорации «Росатом» Игорем Конышевым.

- Игорь Валерьевич, можно ли считать историю села Муслюмово завершенной?

- Я бы сказал так: эта история близка к своему завершению. На сегодня отселение жителей села Муслюмово практически завершено. Там осталось несколько не снесенных домов, парочка административных зданий. Завершаются работы по реабилитации поймы реки Теча и рекультивации территории бывшего села. Прибрежная территория отсыпается скальный грунтом, что затрудняет контакт с рекой и значительно снижает гамма фон в пойме. Сейчас дозиметры показывают там 10-12 микрорентген в час, тогда как раньше радиационный фон в непосредственной близости от реки мог быть и 50, и 150 микрорентген в час, а местами и выше. Эти работы финансируются совместно Челябинской областью и Росатомом через ПО «Маяк», они заложены как экологическая составляющая в прибыль от каждого килограмма перерабатываемого на «Маяке» ядерного топлива.

- Выходит, можно подводить итоги?

- Я думаю, что некий историзм, масштабный взгляд на всю историю Муслюмово мы уже можем себе позволить. Нам всем, и Росатому в первую очередь, нужна точная и выверенная оценка этого существенного эпизода в развитии атомной промышленности – потому что, по моему мнению, атомная энергетика будет развиваться и впредь. Чтобы нормально развиваться, нужно четко анализировать пройденные этапы. Это – аксиома.

Итак, с чего все началось. На «Маяке» в конце 40-х – начале 50-х годов произошли два события, которые имели серьезные экологические последствия. Одно из них было обусловлено тогдашней технологией производства плутония для ядерных вооружений и темпами реализации первого ядерного проекта. Поскольку программа делалась нечеловеческими темпами – необходимо было в кратчайшие сроки создать ядерный щит Советского Союза – то отдельные технологические моменты не всегда прорабатывались досконально. В частности, в середине 40-х годов было принято решение осуществлять регламентный сброс радиоактивных отходов производства в открытую гидрографическую сеть. Но уже на рубеже 40-50 годов стало понятно, что в воде, особенно в илах и припойменной части Течи, накапливается повышенное содержание радионуклидов. В начале 50-х сбросы были прекращены, но накопленная активность сохранилась достаточно высокой.

Тут надо понимать, что наши отечественные первопроходцы в области ядерной программы не были ни варварами, ни людоедами в белых халатах. Это были широко образованные ученые мирового уровня, и Родину они любили ну никак не меньше нас с вами. Они жили в конкретной исторической ситуации и делали в этой ситуации то, что могли и должны были делать. Война, по их представлению, могла начаться в любой момент. У них не было времени – бомба, как говорится, нужна была вчера. И не было никакого представления о том, как поведут себя радионуклиды в уральском грунте. Даже американцы, полагавшие, что их монополия на ядерное оружие продлится никак не меньше двадцати лет, сбрасывали отходы, получаемые при наработке плутония, в реку Колорадо.

В этой связи, я думаю, мы можем сожалеть о случившемся, но никак не осуждать наших предшественников. Они обеспечили ядерный паритет, который хранит нас до сих пор.

- Вы сказали, что событий было два…

- Второе событие – это Кыштымская авария 1957 года, когда на «Маяке» взорвалась емкость с радиоактивными отходами. Муслюмово данная трагедия никоим образом не коснулась, поскольку ветер дул ровно в противоположную сторону. Я специально упомянул это событие, чтобы разграничить последствия двух этих экологических бедствий, поскольку в печати часто смешивают причины и следствия, сброс отходов и взрыв на «Маяке». Муслюмовцы жили на чистой территории – собственно, поэтому их и не переселили.

В начале 50-х годов сбросы были переведены в бессточное озеро Карачай. Соорудили Теченский каскад водоемов-накопителей, саму Течу вывели из хозяйственного оборота. Были запрещены доступ к реке и использование воды в хозяйственных нуждах. В конце 50 – начале 60-х годов отселили ряд населенных пунктов, которые находились в непосредственной близости от ПО «Маяк».

- А почему не отселили Муслюмово?

- Полагаю, это была такая своеобразная минимизация убытков в духе 50-х годов. Тех, кто жил на чистой территории, а кроме Муслюмово, есть еще несколько небольших селений ниже по течению реки, решили не трогать, а просто перекрыть доступ к Тече, установить там заграждения, развесить предупредительные знаки и тем самым решить проблему. Конечно, это была ошибка. При тогдашнем размахе и опыте по управлению миграционными потоками переселение трех-четырех небольших сел можно было осуществить быстро и безболезненно. А деревенскому человеку жить у реки и не иметь к ней доступа – это вечный искус и вечное раздражение. Причем с годами раздражение только накапливается, а чувство опасности притупляется…

Надо понимать, что все последующие десятилетия советской власти это была совершенно закрытая тема. Первые публичные выступления по проблеме Муслюмово относятся к концу 80-х годов. На волне пробудившейся экологической активности правительством СССР было принято несколько решений, в частности, зону села Муслюмово отнесли к территории с правом на добровольное отселение. Для реализации этого права было запущено несколько региональных и государственных программ, которые ни шатко ни валко реализовывались до середины 2000-х годов. Разумеется, мы анализировали их опыт. И обнаружили один малозаметный, но существенный изъян: после отселения гражданин не лишался права собственности на дом, который оставался в Муслюмово. То есть, по сути, шло не отселение, а тиражирование проблемы. Кто-то уезжал насовсем, а кто-то, получив квартиру, через какое-то время возвращался, а квартиры передавали родственникам, детям или еще кому-то. И так по кругу.

В середине 90-х годов, в рамках своей избирательной кампании Муслюмово удостоил посещением тогдашний президент России Борис Ельцин. Муслюмовцы до сих пор вспоминают, как он выступал посреди улицы со стола и обещал, что село будет отселено. Тем не менее, по состоянию на 2005 год в селе насчитывалось более 700 домовладений. Отселение 30-40 дворов в год не решало проблем. Эти 700 домовладений зависли в Муслюмово, их волшебным образом не убывало. Вычерпать, так сказать, море народной смекалки область своими силами не могла. И поэтому, когда в 2005 году ситуация была проанализирована тогдашним Федеральным агентством по атомной энергии, руководителем которого стал Сергей Кириенко, между ним и губернатором Челябинской области Петром Суминым была достигнута договоренность по объединению усилий для скорейшего отселения жителей села Муслюмово и комплексному решению экологических проблем территории. Росатом, таким образом, принимал на себя определенные материальные и социальные обязательства, вытекающие из позиции своей моральной ответственности за ситуацию, в которой оказались жители села.

- И тогда появился Фонд?

- До фонда еще дойдем, подождите. В соглашении были прописаны позиции и задачи обеих сторон. В частности, Росатом брал на себя выкуп 593 домовладений, находящихся на территории села Муслюмово. Область обеспечивала отселение остальных, плюс – создание новой инфраструктуры на местах, куда могла быть переселена часть домовладений. В зоне ответственности Челябинской области также было создание перечня подлежащих отселению домовладений. Очевидно, что это дело субъекта и конкретного муниципального образования.

Еще раз хочу отметить: Росатом по этой схеме отвечал только за выплату денег за выкупленные домовладения граждан, которые проживали в Муслюмово и хотели бы отселиться. Вся остальная логистика лежала на плечах области. Выбор места под застройку, обследование его на предмет радиологической и экологической безопасности, строительство домов и объектов инфрастуктуры – это все лежало на области.

Высказывалось очень много версий, куда и как осуществлять отселение. Построить квартал в Челябинске, под Челябинском, или новый населенный пункт для всех переселенцев где-нибудь в Кунашакском районе, на территории которого находится Муслюмово. Но после анкетирования, проведенного силами муниципалитета, выяснилось, что такого места, куда хотели бы переехать все жители Муслюмово, не существует в природе. Кто-то хотел уехать в Челябинск, кто-то – в Копейск, кто-то – к родственникам в Башкирию и так далее. И тогда же, еще на этапе подписания соглашений, была выделена большая группа жителей, около 200 дворов, которые хотели остаться поближе к Муслюмово, желательно – на одноименной станции, расположенной в трех километрах от поселка. В связи с этим уже на старте правительством области совместно с муниципальными властями было принято решение об отводе на границе станции Муслюмово участка под комплексную застройку для переселенцев.

На этом этапе, этапе подготовки, был определен формат отселения. Мы договорились с областью, что очень важно дать людям полную возможность самоопределения. Кто куда хочет, тот туда и переселяется. Для чего нужно было предложить людям реальный механизм реализации этой возможности. В первую очередь – деньги. На уровне Росатома и области было принято решение, что покупная стоимость домовладений, в которых проживают жители, должна составлять один миллион рублей. Человек продает свой дом, получает миллион рублей и, в принципе, может делать с этим миллионом что хочет. Либо покупает квартиру, либо покупает дом, либо заказывает строительство нового дома здесь же, на площадке рядом со станцией.

- То есть вы просто решили взорвать Муслюмово?..

- Простите?...

- Миллион рачительному хозяину, который годами обихаживал свой дом, и миллион – опустившемуся пьянчуге, живущему в покосившейся избенке…

- Да, вы правы, сельчанам это далось непросто. Но с нашей стороны, поверьте, это было самое чистое и выверенное с технологической точки зрения решение. Начнем с того, что реальная оценка недвижимости не обеспечивала переселения даже самым зажиточным сельчанам – надеюсь, это понятно, да? Мы покупали дома под снос – это два. Наконец, выбранным решением мы максимально ограничили размах возможных махинаций, проконтролировать которые при тотальной оценке всех домов было бы практически невозможно. Жизнь показала, что решение было верное.

Первые договоры выкупа между жителями и Фондом переселения Муслюмово были подписаны в конце ноября 2006 года. Для Муслюмово это действительно был эмоциональный взрыв, там такое пошло твориться – вплоть до того, что требовали вывесить список новоявленных миллионеров и по списку всех раскулачить. Это деревня, причем деревня проблемная – без учета этого существенного факта в истории Муслюмово не разобраться.

Миллион рублей даже по нынешним рыночным условиям – а уж по ценам 2006-2009 годов тем более – давали сельчанам возможность переселиться практически в любой город области, я уж не говорю про сельскую местность. Более 140 квартир было куплено в самом Челябинске. Это, на мой взгляд, очень неплохой показатель.

Практически сразу мы столкнулись с целым рядом проблем, предусмотреть которые не смогли. Я уже говорил, что понятие добровольного отселения не регламентирует сроки, в которые граждане могли бы принять это решение. Кто-то переселялся сразу, а кто-то тянул – в силу разных причин. Например, из-за неурегулированности имущественных отношений, отсутствия документов о праве собственности на дом. Это – жизнь. Возьмите любую деревню в России, и вы получите то же самое: сыновья владеют родительским домом без документов, племянники живут в теткином доме и так далее. Для того чтобы выкупить дом, необходимо было на каждый из них оформить права собственности. Фонду порой приходилось вмешиваться и помогать гражданам с оформлением документов, связанных с правами собственности.

И еще. Представьте ситуацию, когда в течение 20 лет вам рассказывают, что территория, на которой вы живете, не пригодна для жизни, что вы здесь все заложники, все умрете и так далее. То есть психоэмоциональное состояние этих людей нестабильно – это подтверждено многочисленными обследованиями и социологов, и психологов. У жителей Муслюмово, к сожалению, повышенный уровень тревожности. Уровень негативного психологического фона превышен многократно. И все это формирует негативное отношение к действительности.

- А что, у них было много поводов радоваться жизни? Танцевать под щелчки дозиметра?

- По-моему, если человеку предлагают за его, скажем так, не совсем новый дом площадью 40-50 квадратных метра миллион рублей – это нормальный повод для радости. Это возможность переменить жизнь к лучшему, а не повод для обвинения государства в людоедстве.

Что до радиологической обстановки, то исследования проводились неоднократно, на разных уровнях, и все подтверждали одно: территория чистая. Рассказывают, в 90-х годах одно из российских экологических движений пригласило даже иностранных экспертов, чтобы проверить состояние дел и, по возможности, подтвердить, что «все плохо». Те приехали, облачились в белые халаты, развернули аппаратуру, исследовали все углы. Потом собрали муслюмовцев в клубе и, как честные люди, поздравили с тем, что угрозы их здоровью нет ни малейшей – так их, при всем нашем пиетете к иностранцами, чуть не погнали из клуба под зад коленкой: как так, мы здесь все дохнем, а вы не нашли угрозы…

Плюс нужно понимать, что у людей, которым в течение двух десятков лет твердят, что им все должны, волей-неволей вырабатывается такой постоянный потребительский посыл. Раз нам все должны, то пусть нам все сделают. Здесь сразу возникла проблема сложности принятия самостоятельных решений. И при отселении очень многие граждане затягивали этот процесс. Они просто не могли принять никакого решения. И долго выжидали, что это решение примет за них кто-то другой. В результате отселение несколько растянулось. Планировали закончить его за три-четыре года, а фактически оно растянулось почти на пять.

- Приходилось слышать довольно много нареканий и претензий в связи с переездом…

- Часть проблем, которые обсуждаются сейчас в связи с переездом, я отношу именно к психоэмоциональному состоянию людей, привыкших к жизни, что называется, у бездны на краю, а теперь от этой бездны отодвинутых. У них забрали их бездну, понимаете? – И жизнь оскудела. Причем я уверен, что если бы было принято решение компактно переселить муслюмовцев в другое место, этих негативных выплесков было бы еще больше.

Был один момент, связанный со строительством домов на станции Муслюмово, когда в лучших традициях советского времени тогдашнее руководство Челябинской области стало форсировать процесс. Вместо того чтобы выдерживать технологические сроки, отпущенные для строительства деревянных домов, решили возвести их ударными темпами за один сезон. Что, естественно, впоследствии повлекло за собой выявление большого числа уже эксплуатационных недостатков в построенных зданиях. Росатом, как Вы понимаете, здесь действительно ни при чем. Тем не менее, руководствуясь все той же моральной ответственностью за переселение в целом, госкорпорация профинансировала устранение всех выявленных строительных недостатков в домах, построенных на станции Муслюмово. Хотя диапазон претензий был поразительный. Кто-то потребовал, чтобы прибили щеколду на калитке. Прибили. Другой житель сетовал на строителей, которые на нем сэкономили: в доме-де туалет построили, а на дворе – поленились. У кого-то расшатался унитаз, у кого-то кран потек – и так до бесконечности.

Бывали и такие случаи, когда люди покупали квартиры в Челябинске, а уже потом выясняли, что городская жизнь не по ним. Они шли в Фонд и говорили: «Делайте что хотите, забирайте городскую квартиру, только дайте возможность жить в деревенском доме». И фонд шел им навстречу, то есть устраивал обмен с теми, кто все еще хотел уехать в Челябинск, но припозднился…

Всего на территории станции Муслюмово построились около 280 семей, еще около 30 семей купили себе там же жилье на вторичном рынке. Более 420 семей, получив деньги, уехали за пределы Кунашакского района. На этих цифрах я хотел бы акцентировать внимание – не было никакого, как утверждают некоторые правозащитники и «зеленые», тотального переселения на станцию Муслюмово. Каждый принимал решение самостоятельно и выбирал новое место жительства, исходя из собственного желания. Это очень важно в нашей истории.

- Вы обещали подробнее рассказать про Фонд…

- Фонд отселения жителей села Муслюмово был основным рабочим инструментом в этом проекте. Оператором денег Росатома выступал «Маяк», но «Маяк» – это федеральное предприятие, в перечень уставной деятельности которого не входит отселение жителей. Плюс ко всему представьте, что «Маяк» покупает в свою собственность недвижимость, много недвижимости, а потом ее списывает, она идет в отрицательный баланс предприятия – да ни один находящийся в здравом уме директор на такое не пойдет. А сносить дома надо было обязательно, в противном случае – и мы сталкивались с такой проблемой – их заселяли повторно непонятно какие люди, которые затем предъявляли претензии, что они тоже являются жителями села и тоже нуждаются в отселении. Система Фонда для того и была придумана, чтобы эти шероховатости убрать.

Мы создали Фонд, который принял на себя все операторские функции по передаче прав собственности, по прекращению прав и так далее – с тем, чтобы в дальнейшем произвести еще и рекультивацию территории. Фонд был оптимальной конструкцией, без которой мы не могли обойтись и которая, я так считаю, выполнила свое предназначение в полном объеме. Даже перевыполнила, поскольку в конечном итоге Фонд выкупил не 593, а 603 дома.

- Вы можете прокомментировать утверждение директора общественного партнерства «Гражданин» Максима Шингаркина о хищении Фондом миллиарда рублей государственных средств?

- Честно говоря, до окончания следствия – а оно близится к завершению – никаких комментариев давать не принято. Но я вынужден вас поправить. Во-первых, деньги похищены не Фондом, а у Фонда. В ходе следствия были выявлены и нашли подтверждение факты того, что от действия своих сотрудников пострадал сам Фонд. Во-вторых, в доступных материалах следствия фигурирует цифра нанесенного ущерба в размере 4 миллионов рублей, в последнем пресс-релизе следственного комитета она вообще сократилась до 1,5 миллиона – так или иначе, но согласитесь, что с миллиардом это несопоставимые цифры. Разницу я оставляю на совести господина Шингаркина.

Но дело не в цифрах, к сожалению, а в том репутационном ущербе, который нанесли госкорпорации отдельные недобросовестные сотрудники Фонда (по делу проходят два фигуранта). Для Росатома в переселении жителей Муслюмова чрезвычайно важен этический и моральный аспект проблемы. Это, если хотите, долги отцов, которые мы покрываем сегодня. К этому жесту не должно было прилепиться ничего корыстного, мелкого, бесчестного – это широкий и благородный, воистину государственный жест. Увы – без ложки дегтя не обошлось. Не знаю, возможно ли в наше время без ложки дегтя.

Для меня лично это был большой удар и сильное разочарование. Как начальник Управления по работе с регионами я курировал многие региональные проекты, в том числе и муслюмовский. На мне лежит ответственность за конечный результат – поэтому осенью, как только подтвердились факты хищений, я подал заявление об увольнении.

И все же должен сказать, что ложка дегтя – не повод вымазывать этим дегтем весь проект. Если оценивать процесс в целом, то надо признать, что никто ничего подобного в России не делал. Росатом и Фонд были первопроходцами. Наработан уникальный опыт взаимодействия федеральных, областных, муниципальных структур по работе с компактно проживающей в экологически неблагополучном районе группой людей, десятилетиями находившихся под прессом психологических перегрузок. Уверен, этот опыт нам в России пригодится еще не раз.

- И последний вопрос. Вы можете оценить взаимодействие с экологическими движениями в этом проекте?

- Я хотел бы искренне поблагодарить те экологические организации, которые активно нам помогали. Это челябинский «Зеленый крест», общественная организация «Набат», расположенная в самом Муслюмово, общественная организация «Кыштым-57». Плотно работали с Общественной палатой Челябинской области. Что касается радикальных экологов, они, к сожалению, всячески старались дистанцироваться и в большей степени выискивали недостатки, чем участвовали в совместном решении проблем.

Процесс отселения стал своего рода моментом истины для экологических движений, многие из которых обязаны своим существованием муслюмовской аномалии. Одни оказались готовы к конструктивному сотрудничеству в рамках проекта, другие нет. Из последних многие почему-то исповедовали тезис о том, что переселять муслюмовцев нужно только и непременно в Челябинск, причем облюбованное место располагалось как раз напротив городской свалки. Принципиальное решение Росатома о добровольном выборе места переселения каждым домовладельцем стало для них долгоиграющим поводом для критики всего процесса отселения. Подозреваю, что радикальные экологи решали при этом свои проблемы. Абсолютно очевидно, что окончательное решение муслюмовоской проблемы для многих из них отменяет самый смысл существования в качестве заслуженных грантополучателей. Потому что, как шутили в Муслюмово, если сложить вместе все полученные на муслюмовской теме экологические гранты, можно было бы переселить весь поселок не единожды, а дважды или трижды.

Беседовал Анатолий Ефремов