Известный актер театра и кино Эдуард Флёров, наиболее известный по роли Максима Калинина, главного героя двух сезонов остросюжетного детективного телесериала «Меч», принял участие в фестивале «Камерата» в Челябинске – исполнил роль Клавдия в постановке «Гамлет. Очная ставка» Театрального проекта «Пустое пространство», одного из немногих спектаклей, сыгранных на этой «Камерате» очно. Также артист принял участие в обсуждении спектакля и согласился ответить на несколько вопросов корреспондента Агентства новостей «Доступ».

- Эдуард Игоревич, «Гамлет. Очная ставка» – достаточно необычная постановка, которая предлагает нам по-новому взглянуть на известный сюжет и попытаться расшифровать тайные послания и символы Шекспира. А как Вы, в принципе, относитесь к осовремениванию разными способами классических произведений?

- Честно говоря, не очень хорошо. С моей точки зрения, это странная игра – в том смысле, «а вот мы сейчас осовременим и вам покажем!» Но ради чего? Как правило, непонятно. Я считаю, что это дешево. Осовременивание ради осовременивания…

- А как же ваш «Гамлет»?

- А если брать наш спектакль, мне кажется, что здесь очень правильно выбран тон: он – вне времени. У Шекспира ведь и все пьесы, на мой взгляд, такие: не про конкретное время, а про людей, их взаимоотношения, о добре и зле, о вечном. И у нас спектакль получился именно про это. У нас и костюмы, с одной стороны, современные, с другой стороны, вневременные, нейтральные. Вот когда так происходит, наверное, это и есть самый правильный подход…

- Вы здесь Клавдий. Скажите, а он – Ваш Клавдий – действительно любит королеву или все-таки жажда власти, какие-то политические игры для него на первом месте?

- Думаю, что все-таки политический момент, корона – на первом месте, по крайней мере, как я играю. Другое дело, что у него вполне благие намерения в политическом смысле. Даже убийство он совершает из благих намерений. Его старший брат (отец Гамлета, ставший призраком. – Прим. АН «Доступ») вверг страну в многолетнюю войну, а Клавдий – миротворец, он хочет принести в страну мир. И с его точки зрения, проявить агрессию он, скорее, вынужден, на благо государства. Для меня-человека это, разумеется, неприемлемо, но играя роль, я его мотивы понимаю именно так.

Клавдий в исполнении Эдуарда Флёрова неоднозначен и непривычен – он не выкрашен одной только черной краской и не кажется таким ужасным злодеем, каким его традиционно изображают. У него есть оправдание для ужасных поступков – благие намерения государственного масштаба.

Тот же отец Гамлета… Его, напротив, трактуют обычно как безусловного положительного героя – благородный и так далее… Не уверен, что это верно.

- Эдуард Игоревич, Вы приняли участие в обсуждении спектакля. Какие впечатления?

- Всегда интересно слушать людей со стороны, бывают интересные моменты в восприятии. Наш режиссер, она же закладывала определенную идею, мысль, через которую происходит воплощение, а у людей бывают свои впечатления, что-то видят свое, неожиданное.

- Вы пересматриваете свои работы? И вообще, что любите смотреть? И удается ли смотреть кино как обычному зрителю – или вы обязательно что-нибудь подмечаете в фильме – актерские фишечки, еще что-то?

- Прямо такой профдеформации у меня, надеюсь, пока нет. Любое кино я оцениваю критериями «понравилось» / «не понравилось». Тут такая тонкость: если я смотрю, как обычный зритель – это для меня хорошее кино, если начинаю отвлекаться, что-то начинает коробить – не очень хорошее. Как и в театре у меня есть критерий: сколько раз я посмотрел на часы в процессе спектакля. Чем меньше – тем лучше постановка).

- С каким режиссером вы предпочтете работать с властным и авторитарным, для которого актеры – лишь материал, или с тем, кто предпочитает некое актерское преломление в спектаклях?

- Наверное, я все-таки сторонник разумной компиляции. Мне нравится, когда режиссер есть и его голос слышен. Потому что если все отталкивается от актера – зачем тогда режиссер, собрались – порепетировали и поехали… Это неверно. Но и с другой стороны, если для режиссера актеры – пешки, ну, тогда пусть он играет в шахматы. Должно быть разумное сотрудничество партнеров, которые создают совместный продукт. Важно, когда режиссер видит рисунок, то, что он хочет сделать и при этом отталкивается от актеров.

- И когда вас зовут в какой-то проект, смотрите на личность режиссера?

- Всегда отталкиваюсь от нескольких вещей: кто меня пригласил, что за материал предлагается, и как человек его видит.

- Приходится отказываться от ролей?

- Вообще, я открыт любой интересной роли. Но бывает.

- А что здесь становится определяющим?

- Если какие-то маргинальные вещи, для меня лично неприемлемые, есть в сценарии – откажусь. Оцениваю моральный фактор, ну, и во-вторых, интересно-неинтересно. Еще бывают такие проекты, когда говорят: «Нам нужно, чтобы текст произносился дословно». Ну, нет, ребята, так не пойдет, потому что то, что сейчас пишется, в большинстве случаев ну, просто непроизносимо. Я всегда редактирую текст своей роли, за редким исключением. Уже после своей редакции стараюсь держаться близко к тексту.

- Ковид может спровоцировать депрессивные состояния, это доктора уже выяснили. И любое доброе слово в такой ситуации – да и всегда – на вес золота. Можете что-то пожелать нашим читателям?

- Уныние – смертный грех, и надо стараться жить полной жизнью при любых обстоятельствах, не зацикливаться, в любой ситуации искать положительные моменты, находить возможность смотреть на жизнь с оптимизмом.

- Например, ходить в театр?

- Как вариант (улыбается).

- Устаете от работы?

- Бывает, но такого состояния, чтобы бросить и кардинально сменить сферу деятельности, никогда не было…

Беседовала Ольга Бороденок,
фото ruskino.ru, facebook.com/Hamlet.Confrontation/

Теги: