65 лет Великой Победы. По законам военного времени

Агентство новостей «Доступ» продолжает проект «65 мгновений Великой Победы», в котором мы рассказываем о вкладе жителей Челябинска и Челябинской области в победу над фашистской Германией. Выпуск 32-й.

К 65-летию Победы прокуратура Челябинской области подготовила уникальное издание – сборник «Встретимся у Вечного огня», в который, помимо очерков о работниках тыла и фронтовиках, вошел ряд уникальных документов того времени, с которых совсем недавно сняли гриф секретности. Все материалы основаны на переписке прокуратуры с обкомом, прокурором Союза и докладных записок с мест. Многие факты из истории военного времени впервые преданы гласности.

В годы войны в прокуратуре Челябинской области работало 215 человек (по данным отчета за январь 1943 года), из них чуть меньше половины – 82 – женщины. При этом высшее юридическое образование имел всего 21 сотрудник, еще 12 закончили различные институты, остальные же – десятилетку или восемь классов.

«Как и везде, была большая сменяемость, многие ушли на фронт, – отмечает старший помощник прокурора Челябинской области Наталья Белозерова. – Занимались всем: от расследования грабежей и убийств, надзора за законностью эвакуированных заводов до обустройства прибывших людей. В Челябинскую область хлынул поток эвакуированных, и конечно, не все выдерживали трудности военного времени. Каждый месяц прокуратура заводила тысячи уголовных дел за нарушение трудовой дисциплины и саботаж. По закону военного времени такие преступления сурово карались».

Например, на Кировском заводе был случай, когда рабочие впрыскивали себе под кожу рук слюну и керосин, тем самым вызывая раздражение, и получали в медпункте освобождение от работы. Показательный процесс подробно освещался в средствах массовой информации. Двое рабочих за симуляцию, подделку больничных листов, совершенные кражи были приговорены к высшей мере наказания, четверо – к 10 годам лишения свободы, еще несколько человек получили различные сроки.

Как следует из материалов дела, организатор «дела», токарь Тупицин поставил выдачу поддельных листов на поток. «Так, он сначала сфабриковал больничный на 42 дня, а после, изготовив поддельные печати, не выходил на работу почти полгода. Такие же больничные он "устроил" восьми рабочим и служащим завода. Кроме того, со своими подельниками совершил ряд краж из квартир и магазинов. При налете на одну из продуктовых лавок банда была задержана», – читаем в докладе Николая Шляева на имя прокурора Советского Союза, датированного 1943 годом.

Известен случай, когда в январе 1944 к расстрелу был приговорен шофер того же завода, за то, что пьяным на грузовике врезался в колонну красноармейцев. Десять человек получили серьезные травмы. Его товарища, который просто сидел в кабине, приговорили к 10 годам лишения свободы.

Жесткие наказания шли и в отношении русских немцев, мобилизованных на работы. За срыв работ им грозил расстрел. В Копейске трое немцев, мобилизованные в трест «Копейскуголь», были осуждены по статье 58-14 УК «За контрреволюционный саботаж». «Окс, прогулял в феврале – 8 дней, в марте – 18, в апреле – 11, в мае – 4, а в рабочие дни его нормы выработки не превышали 50 процентов, – листаем архивную папку. – Еще один обвиняемый, Манн, с декабря по май прогулял 37 дней. За нарушение трудовой дисциплины более 20 суток провел на гауптвахте». Все трое по решению военного трибунала были приговорены к расстрелу.

В годы войны случались и шокирующие случаи каннибализма. Особенно в суровые и голодные зимы 1942 и 1943 годов. В архивной папке хранятся сведения об уголовном деле в отношении жительницы поселка Верхний Уфалей Рябовой, у которой в подполе были обнаружены останки человеческого тела. Из показаний обвиняемой следовало, что 12 января 1943 года к ней пришла подруга Сергеева, а также не знакомая ранее ее приятельница (обе они якобы бежали из мест заключения). Переночевав одну ночь, подруга ушла к родителям, проживающим в поселке, а Фая, так представилась женщина, ушла в неизвестном направлении. На следующий день подруга вновь пришла к Рябовой и осталась у нее жить. На шестой день женщины поссорились, и хозяйка стала выгонять квартирантку, но та отказалась покидать дом. Ночью, когда Сергеева уснула, обвиняемая топором зарубила подругу и оттащила мертвое тело в подпол, а после его расчленила, решив вынести из дома труп по частям. Как она объяснила в суде, дочь потеряла хлебные карточки и нечем было кормить семью.

В архивах хранятся специальные записки и доклады прокуроров, в которых, кроме краткого обзора жалоб родственников красноармейцев, приведены обширные цитаты из писем. «Как и в любое время, мирное или военное, прокуратура выполняла надзор за исполнением законов, – отмечает Наталья Белозерова, – и жалобы родственников, призванных в ряды Красной армии, стояли на особом контроле».

Так, при проверке писем, поступивших из разных районов, выяснилось, что большинство руководителей райсоветов не «уделяли должного внимания» таким обращениям. «Хаос, недопустимая запущенность и ряд других нарушений, – говорится в документе. – Поступающие жалобы не регистрируются».

Интересен и стиль подачи таких жалоб. «Добрый день, папаша Сталин, я Вас прошу сообщить, где мой папочка Андрей Семикин. Мы давно не получаем писем, а мама больная, живем плохо, вещи у нас украли, остались голы и босые. Нас было трое, брат Толя умер, остались мы с братом Геной, ему четыре, а мне 7 лет, и старенькая бабушка 70 лет. Я хожу в школу первую зиму. Прошу, папаша Сталин, помогите моей жизни. Мне не в чем ходить в школу».

Другие письма также свидетельствуют об отсутствии нормальных жилищных условий. Вот письмо эвакуированной из Ленинграда Ольги Ус на имя секретаря Ленинградского обкома, в котором она жалуется, что ее переселяют из вполне нормальной квартиры в не приспособленную для жилья квартиру, где нет ни стекол, ни дверей. «В помещении раньше содержали скот, а теперь собираются поселить нас», – читаем в документе.

Нехватка продовольствия даже подтолкнула прокурора Николая Шляева в 1943 году обратиться в Москву с просьбой поставить вопрос на правительстве об оказании помощи семьям красноармейцев. «Хлеба в колхозах области не оставалось, – читаем в докладе Шляева на имя прокурора Союза. – В Колхозном районе шестьсот семей военнослужащих находятся без хлеба, а сельсоветы не имеют никакой возможности оказать им помощь, так как нет фондов. Дети некоторых из этих семей ходят по деревням и занимаются нищенством, а некоторые опухли от голода».

Аналогичная ситуация сложилась в Каракульском, Шумихинском (вплоть до 1943 года Курганская область входила в состав Челябинской области. – Прим. АН «Доступ»), Варненском районах.

«Принимались меры к руководству предприятий, не обеспечивших надлежащие условия труда», – отмечает Наталья Белозерова. Так, по решению государственного комитета обороны от 18 ноября 1942 года рабочим оборонных предприятий полагалось два обязательных выходных дня в месяц и четыре на других заводах. «Несмотря на это, Кировский завод не представляет обязательные выходные дни для рабочих завода, а напряженная работа на заводе за время войны и недостаточное питание, по моему мнению, то, что приводит к смертям рабочих от истощения прямо у станков, – следует из доклада Николая Шляева. – Только с декабря 1942 года по январь 1943 года обнаружено только в цехах завода 16 трупов. Растет смертность в заводских больницах, Так, в октябре от истощения умерли 56 человек, в ноябре – 64, декабре – 52, в январе уже зафиксирован уже 91. Кроме того, за три месяца выделено свыше 3,5 тыс. больничных листов. После того как руководству пригрозили уголовными делами, работникам стали предоставлять положенные выходные дни.

Например, только после вмешательства прокуратуры был наведен порядок в челябинских интернатах и общежитиях, в которых проживали бывшие учащиеся ремесленных училищ в возрасте от 14 до 18 лет на КБСе и Плановке. «При проверке установлено безобразное отношение к молодым кадрам, – следует из доклада прокурора. – Везде грязь, в некоторых комнатах уборка и вовсе не велась. Подчас рабочие спят в той же одежде, в которой и трудятся. Несмотря на то, что несколько месяцев назад в интернат отпущено мануфактуры, белье до сих пор не сшито. Рабочие спят на голых топчанах, вместо матрасов и подушек – мешки с соломой, на 30 человек 12 одеял».

При этом как отмечает прокурор Шляев, в разных интернатах и кормят по-разному. «В интернате на КБС рабочим полагается трехразовое питание, кроме того, дополнительно они получают коммерческий хлеб, а живущие в плановом поселке получают еду раз в сутки в заводской столовой и 800 граммов хлеба, – докладывает прокурор. – Чем вызвана такая разница, ответственный за снабжение разъяснить не может, по всей вероятности, этим вопросом никто не занимался. Поэтому и такая текучесть. Так, в январе в помещение поселили 25 ребят из Воронежской области, из которых 22 сбежало, в это же время из интерната дезертировали 28 катав-ивановцев».

Как отмечает старший помощник прокурора Наталья Белозерова, работа по рассекречиванию документов прокуратуры, в том числе и касающихся военных лет, будет продолжена.