Возвращение из плена
Мы все становимся свидетелями неуклонного процесса возвращения церковной собственности, некогда изъятой Советским государством у Церкви и используемой в разных целях, которые порой достигались полным разрушением памятников истории и невосполнимыми потерями в духовном наследии русского народа.
Процесс этот вполне закономерен и оправдан. Времени атеистического вандализма давно пришел конец. Безжизненными оказались социалистические и коммунистические идеологемы. Утопия осталась утопией, да еще и оборачивалась не раз и не два кровавым кошмаром для всего общества. «Рая» на земле не получилось. Не хочется даже благодарить за попытку его созидания.
И современная российская власть, с полным основанием считающая себя правопреемницей власти предыдущей, начала с 90-х годов прошлого столетия долгий и выстраданный путь духовного восстановления попранных святынь, понимая необходимость этого пути для национального возрождения и национального самосознания.
Это непросто и рискованно, хотя бы потому, что далеко не все понимают место Русской православной церкви в современном обществе нашей страны.
За время пленения Церкви на нее привыкли смотреть, как на некий анклав чего-то давно пережитого, а инерция мышления – штука коварная, она нет-нет, да и даст о себе знать.
Не секрет также и то, что многим не нравится укрепление позиций Русской Церкви, ее большая и разносторонняя общественная деятельность, особенно в образовательной сфере. Это воспринимается, как экспансия, как натиск клерикалов на бастионы светского позитивизма – в общем, негативно.
Высказываются и сомнения в том, что монастыри, превращенные в музеи и храмы, переделанные в «очаги культуры», когда произойдет обратная метаморфоза, закроют свои двери для широкой публики. Надо ли говорить, что это вовсе не так? Следует ли припоминать, что и храм, и монастырь принадлежат Церкви, а Церковь – это собрание верующих, а значит, и есть народ, та самая «широкая публика»?
Этот референдум можно продолжать бесконечно, но истина в подобном споре обречена на вечное внутриутробное существование, каждый останется при своем мнении и только укрепится в нем.
Нам не нужно идти далеко за наглядным примером. В самом центре, так сказать, в сердце нашего города, находится храм в честь святого благоверного князя Александра Невского, ставший «знамением пререканий» для диалога власти и верующих еще добрый десяток лет назад. Заложенный 22 июня (!) 1907 года и освященный 4 декабря (праздник Введения во храм Божией Матери и накануне дня памяти благоверного князя Александра Невского – 6 декабря) этот красавец-храм, спроектированный знаменитым академиком Померанцевым, был закрыт в 1930 году, и на ступенях его паперти пролилась кровь церковного старосты, кровь исповедническая.
Для кого-то это храм, оскверненный и поруганный, для кого-то «зал органной и камерной музыки», и спор не завершен. Вне всякого сомнения, что сейчас кто-то скажет, что Церковь не проявила достаточной настойчивости в решении вопроса судьбы нашего храма. Но вернемся в начало разговора. Возвращение церковных зданий инициировано государственной властью при содействии Московской Патриархии, и именно государственная власть должна и способна разрубить узел противоречий, сплетенный культурным невежеством, поместившим орган в православный храм.
История превращения храма в объект, принадлежащий областной филармонии, началась до возобновления Челябинской епархии как субъекта Русской Православной Церкви, и мнения духовенства и верующих тогда, в 1985 году никто не спрашивал. Посему и считаю, что апеллировать к священноначалию Челябинской епархии сейчас, упрекая ее в бездействии, мягко говоря, некорректно. Церковная общественность не безмолвствовала, и все эти годы не предавала своим молчанием Бога, свидетельствуя лишь, так как позволяли обстоятельства. Мы имеем большой запас терпения и не ослабеваем в молитвах за плененные святыни. Мы уповаем на правду Божию и умеем ждать. И мы надеемся, что станем свидетелями и участниками возобновления храма. Храма, воздвигнутого в честь и память поборника истины и веры, сказавшего, что «не в силе Бог, а в правде», храма-мученика, храма-исповедника. И хочется верить, что это будет нашим общим делом.