Татьяна Гроза: Я не могу спокойно сидеть, зная, что в лесу замерзает бабушка

В Челябинске немало людей, которые ежедневно делают что-нибудь хорошее и полезное, однако большинство жителей региона даже не знает о своих земляках, создающих современный облик сурового уральского города. Агентство новостей «Доступ» продолжает рассказ БЕЗ ПАФОСА об активистах, спортсменах, медиках, социальных работниках и представителях многих других профессий, которые делают этот мир лучше, светлее и добрее. И часто – на голом энтузиазме. 

За последние несколько лет практически стали традицией «всенародные» поиски пропавших детей или заблудившихся в лесу пенсионеров. Когда кто-нибудь исчезает, огромное количество волонтеров выходит на поиски, еще больше людей обсуждает это в соцсетях. Такие рейды возникают не стихийно, а проходят под руководством специальных общественных организаций. В Челябинске этим занимается поисковый отряд «Легион-спас». Сегодня Агентство новостей «Доступ» расскажет о работе этого отряда, а также его координаторе и оперативном руководителе Татьяне Грозе.

В 2011 году страну потрясла пропажа Лизы Фомкиной в Подмосковье, и тогда много людей собралось на ее поиски, а неравнодушные россияне следили за новостями и переживали. После этого появилась «Ассоциация Поиск пропавших детей», в которую вступили и челябинские активисты. Они рассылали по всем форумам и соцсетям информацию о пропавших людях, а вскоре объединились в филиал.

Первоначально отряд «Легион-спас» не имел юридического статуса, однако в 2013 году поисковики стали достаточно «знамениты» и для более успешного взаимодействия с правоохранительными органам и зарегистрировали общественную организацию. Тогда же были заключены соглашения о сотрудничестве с МВД, Следственным комитетом и полицией на транспорте. Сегодня отряд состоит из десяти координаторов, которые готовы работать в любое время, а также есть группа непостоянных волонтеров – на один поиск может прибыть 100 человек, на другой – всего трое.

- Татьяна, а кто входит в состав поискового отряда? Что это за люди?

- Абсолютно разные люди – есть успешные бизнесмены, безработные, домохозяйки, студенты. Некоторые участники отряда имеют много свободного времени, готовы сорваться и поехать на поиски, другие, наоборот, имеют семью и детей, но все равно принимают активное участие в поисковой работе. Некоторые попадают сюда, потому что им жалко потерявшихся детей, другие реализуют свои полезные профессиональные навыки... Но точно скажу, что те, кто составляет костяк организации, никогда не станут богатыми, потому что, проходя мимо бездомного, они отдадут ему последние два рубля и пойдут домой пешком.

- Почему лично Вы этим занялись?

- Даже не знаю, это, наверное, своеобразная мораль. Я могу уехать искать на все выходные чужого ребенка, зная, что мой собственный под присмотром бабушки. И мне непонятно, когда люди читают в интернете, что кто-нибудь пропал и начинают писать гадости в комментариях. Я же просто не могу спокойно сидеть, зная, что в лесу замерзает бабушка. Это характер, жалость или еще что-то.

Основным объектом поиска отряда являются дети, потому что ответственность за них несут родители. Взрослые же наделены Конституцией правом выбора. Бывали случаи, когда люди решали начать новую жизнь и сбегали, никого не предупредив, а жены или мужья начинали их искать. Поэтому члены отряда, прежде чем начать поиск, тщательно выясняют обстоятельства дела.

- Расскажите схему работы отряда.

- Заявки поступают двумя путями. Первый – от родственников, друзей или знакомых пропавшего, которые пишут нам через социальные сети. Мы созваниваемся, уточняем информацию и выходим на связь с полицией. Второй вариант, когда информация поступает напрямую от стражей порядка. Далее по рекомендации правоохранительных органов и родственников мы распространяем ориентировки в интернете либо клеим объявления. Иногда необходимо прочесать местность, тогда мы собираем волонтеров, обеспечиваем минимальную техническую базу и начинаем вместе с полицией осматривать стройки, заброшенные здания, сады, леса. Если есть подозрение на криминальную пропажу, мы действуем очень осторожно, потому что легко можно навредить, уничтожив следы преступления.

- Как ведется профессиональный поиск?

- Если есть взаимодействие с полицией, мы отрабатываем квадраты местности, которые нам выделили, – прочесываем цепочкой. Когда первыми выходим на местность, то ищем человека проверенным методом – двигаемся от точки, где его последний раз видели и расширяем радиус. Но каждый поиск по-своему уникален, поэтому шаблон использовать сложно. При этом 90% работы – это городской поиск, когда приходился обыскивать коллекторы, подвалы, чердаки.

На сегодняшний день отряд «Легион-спас» выстроил достаточно успешное взаимодействие с правоохранительными органами. За годы работы поисковики доказали органам правопорядка, что являются серьезной организацией. Сегодня есть четыре отдела полиции, с которыми налажен регулярный обмен информацией. Добавим, что при определенных обстоятельствах отряд работает эффективнее полиции, потому что у правоохранителей не всегда есть человеческий ресурс, и поисковики в этом выигрывают. Кроме того, скорость поиска выше благодаря отсутствию бюрократических сложностей. Поэтому сегодня стражи порядка обращаются к отряду.

- Как Ваша семья относится к поисковой деятельности?

- Мы можем полгода жить спокойно и размещать ориентировки в сети, а летом каждые выходные пропадать в лесу. Мать и дочь прекрасно меня понимают, а если ребенок потерялся в лесу, они всегда звонят и интересуются результатами поисков. Моя 12-летняя дочь уже хочет помогать.

- Вы агитируете других к участию в поисковой деятельности?

- Нельзя, наверное, агитировать. Например, сосед по дому много раз видел на моей странице в соцсети ориентировки, иногда мы болтали с ним около подъезда, а однажды он просто предложил свою помощь. Люди сами хотят помогать.

Важно отметить, что существенная часть работы отряда ведется на личные средства участников и активистам далеко не всегда хватает собственных средств, чтобы полноценно вести поиски. Кроме того, есть много неравнодушных граждан, которые оказывают материальную помощь в поиске по мере своих возможностей. Инвентарь фактически единственная «больная тема» поисковиков – в 2016 году планируется обзавестись офисом с оргтехникой, машиной для доставки волонтеров и лодкой.

- Какие планы по развитию вашей организации?

- Планов целая куча, но далеко не всегда есть время и ресурсы для их реализации. Мы обязательно проведем 25 мая праздник в честь Международного дня пропавших детей. Планируется организовать две-три учебные тренировки для всех желающих – разбить палаточный лагерь, пригласить медиков, спасателей, сотрудников МЧС и тренироваться в прочесывании местности. Дать новичкам азы поисковой деятельности, например, как самим не потеряться, оказать первую помощь и тому подобное. Это необходимо, потому что довольно много людей хотят поучаствовать в лесном прочесе, однако на месте они просто не знают, что нужно делать.

- Назовите самый запоминающийся поиск?

- Был один случай, который никогда больше не повторялся. Девочка 15 лет списалась через социальную сеть с русскоязычным парнем 22 лет, проживающим в Австралии. Она рассказала молодому человеку, что ей 19 лет, а ее семья занимается наркоторговлей. Однажды она заявила парню, что родители потеряли партию наркотиков и теперь их могут убить, а она отрабатывает долг, занимаясь проституцией. Парень решил ее спасти и послал приятеля из Уфы – он должен был забрать девушку, чтобы вывезти ее в Австралию. Через подруг и родственников мы вышли на парня из Уфы и забрали девочку. Это позитивный вариант развития событий, однако бывают и грустные поиски, например, мне до сих пор плохо и больно вспоминать про Викторию Орлову, убитую на Заячьем острове. Это очень жестокий случай.

За 2014 год было 40 обращений по детям, а за I полугодие 2015 года потерялось 33 человека. По взрослым за 2014 год было 106 фактов, по результатам I полугодия 2015 года – 109.

Сергей Боровинских, 
фото Татьяны Грозы